Выставка «А. С. Пушкин и немецкая литература»
Государственный музей А. С. Пушкина
(Пречистенка, 12/2, ст. м. «Кропоткинская»)
(Пречистенка, 12/2, ст. м. «Кропоткинская»)
Выставка
«А. С. Пушкин и немецкая литература»
Выставка «А. С. Пушкин и немецкая литература» продолжает серию проектов Государственного музея А. С. Пушкина, призванных продемонстрировать, каким вниманием со стороны поэта пользовалась выдающаяся западноевропейская литература и какое влияние она оказала на его творчество.
Время работы выставки:
с 16 по 28 августа
Время жизни Пушкина совпало с эпохой расцвета немецкой культуры, ее золотым веком, воплотившимся в творчестве как литераторов – И. Г. Гердера, И. И. Винкельмана, К. М. Виланда, И. В. Гете, Ф. Шиллера, Л. Тика, Э. Т. А. Гофмана, Г. Гейне, так и классиков философии – И. Канта, Ф. В. Й. Шеллинга, Г. В. Ф. Гегеля. Несмотря на то что Пушкин, воспитанный в духе просветительского рационализма и французского классицизма, не питал особых пристрастий к «Германии туманной», он не мог не откликнуться на такое яркое общеевропейское явление, каким была культура Германии.
В лицейские годы Пушкин, в отличие от В. К. Кюхельбекера и А. А. Дельвига, не интересовался немецкой поэзией, хотя в круг его знакомых входило много людей, хорошо знавших немецкую литературу и философию: Н. М. Карамзин, В. А. Жуковский, П. Я. Чаадаев. Образы немцев в пушкинской поэзии этих лет чаще всего представляли собой комические стереотипы, маски с устойчивыми атрибутами (колпак, табак, пиво).
В посленаполеоновской Европе влияние немецкой культуры стремительно возрастало. По окончании Лицея и в период Южной ссылки отношение Пушкина к немецким авторам изменилось, стало более дифференцированным. Если немецкие идиллики больше не привлекали его, то поэма-сказка К. М. Виланда «Оберон» (1780) помогла создать своеобразный лирико-юмористический стиль «Руслана и Людмилы» (1820). Поэт высоко ценил Л. Тика, Э. Т. А. Гофмана, Г. Гейне, чье творчество отвечало его пониманию романтизма. Их книги сохранились в библиотеке Пушкина. О представителях нравоучительной литературы – А. Лафонтене и А. Коцебу – Пушкин неизменно отзывался с насмешкой и воспринял убийство Коцебу в 1819 году студентом К. Зандом как возмездие за ретроградство писателя, поддержавшего «жандармскую» политику Александра I по отношению к немецкому обществу. Поэт видел, как много значат для его современников немецкая философия, немецкая музыка, немецкая драматургия. «Германская философия, – писал он, – особенно в Москве, нашла много молодых, пылких, добросовестных последователей, и хотя говорили они языком мало понятным для непосвященных, но, тем не менее, их влияние было благотворно и час от часу становится более ощутительно».
Величайшими представителями немецкой литературы Пушкин считал Шиллера и Гете. Поэт недостаточно хорошо знал язык, чтобы читать их в оригинале. С немецкой словесностью он знакомился по книге Ж. де Сталь «О Германии», содержащей подробный пересказ таких произведений, как «Гец фон Берлихинген» и «Фауст». Написанная Пушкиным в Михайловском и впоследствии опубликованная в журнале «Московский вестник», «Сцена из Фауста» стала наиболее значительным откликом на творчество Гете. «Фауст» повлиял также и на некоторые другие его разработки, впоследствии оставшиеся неосуществленными. В «Сценах из рыцарских времен» должен был фигурировать доктор Фауст как изобретатель книгопечатного станка, а в плане драмы «Папесса Иоанна» дочь бедного ремесленника, одержимая жаждой знания, становилась жертвой соблазнителя – «демона знания». Сходство с «Фаустом» было очевидно, и поэт отказался от реализации этого замысла. Пушкин старался поощрять интерес русских литераторов и читателей к творчеству Гете. В 1836 году он опекал и поддерживал молодого поэта Э. Губера, который, завершив перевод первой части «Фауста», уничтожил свой труд. Пушкин настоял на возобновлении работы, и в 1838 году книга – первый перевод «Фауста» на русский язык – была издана с посвящением Пушкину.
В своих письмах и критических статьях Пушкин не раз упоминал немецких писателей и поэтов. В письме П. А. Вяземскому в 1825 году он сравнивал переводческий гений В. А. Жуковского с заслугами И. Г. Фосса, выдающегося переводчика Гомера, Вергилия, Шекспира. Во время работы над «Борисом Годуновым» он просил брата прислать ему «Драматические сочинения» Ф. Шиллера и «Драматургию» А. В. Шлегеля. В одном из писем А. А. Бестужеву Пушкин заявлял: «У одного только народа критика предшествовала литературе – у германцев». Не называя имени, он, без сомнения, имел в виду Г. Э. Лессинга, основоположника немецкой критики. В библиотеке Пушкина имелся французский перевод книги «История искусства древности» И. И. Винкельмана. Это сочинение поэт цитировал в наброске «О критике». С Германией связана и тема вольной университетской жизни, появляющаяся в стихотворных посланиях А. А. Дельвигу и Н. М. Языкову: друзья Пушкина Н. М. Языков и А. Н. Вульф были студентами Дерптского университета, одного из знаменитых университетов Германии.
В произведениях Пушкина часто фигурируют персонажи немецкого происхождения: Германн – в «Пиковой даме», петербургский «хлебник, немец аккуратный» – в «Евгении Онегине», землемер Шмит «в усах и шпорах» – в повести «Метель», генерал Андрей Карлович Р* – в «Капитанской дочке», московский сапожник Готлиб Шульц с семейством – в «Гробовщике» и пр. Большинство упоминаний о них окрашено тонкой и добродушной иронией, высвечивающей ряд характерных особенностей поведения, речи и облика людей разных сословий – военного, ученого, купца, мещанина.
Размышляя об отечественной культуре, Пушкин не раз ссылался на представителей культуры немецкой. Однако немецких авторов он крайне редко вводил в круг чтения своих героев. В поэме «Граф Нулин» перечислены только французские писатели и В. Скотт. В «Рославлеве», говоря о библиотеке отца Полины, рассказчик не называет ни одной немецкой книги. В «Евгении Онегине» Татьяне Лариной знакомы лишь «Страдания юного Вертера» Гете и «Валери, или Письма Гюстава де Линара…» лифляндской писательницы и приверженки мистицизма баронессы Ю. Крюденер, писавшей по-французски. Немецкий писатель и теолог И. Г. Гердер дополняет список тех, кого Онегин читал «без разбора». В связи с возможным будущим Ленского Пушкин упоминает «роман во вкусе Лафонтена», снабдив эти строки примечанием: «Август Лафонтен, автор множества семейственных романов». Перед роковой дуэлью Ленский открывает том Шиллера, да и вся немецкая «аура» пушкинского романа сосредоточена вокруг Ленского – бывшего студента Геттингенского университета, странствовавшего по Германии «под небом Шиллера и Гете».
Многие из друзей Пушкина, встречаясь с западноевропейскими писателями, рассказывали о его поэтической славе. Первым пропагандистом пушкинского творчества в Германии был лицейский друг поэта В. К. Кюхельбекер, в начале 1820-х годов побывавший в Германии в качестве секретаря надворного советника А. Л. Нарышкина. Он много рассказывал о Пушкине популярному в то время немецкому поэту К.-А. Тигге и оставил ему переводы нескольких пушкинских стихотворений. В 1826 году Жуковский, посетив Гете, вел с ним беседу о Пушкине, ставшем в то время уже знаменитым поэтом. Кроме того, Гете мог слышать о русском поэте при дворе наследной герцогини Веймарской, великой княгини Марии Павловны, сестры Александра I и Николая I, а также от других своих посетителей. Много рассказывал Гете о Пушкине и Антон Дитрих, немецкий врач-невропатолог, лечивший Батюшкова и интенсивно занимавшийся изучением русской литературы. В библиотеке Гете, насчитывавшей несколько тысяч томов, было восемь русских книг. Среди них – «Кавказский пленник» Пушкина, изданный в 1824 году в Петербурге на русском и немецком языках, и брошюра Элима Мещерского, автор которой ставил Пушкина в один ряд с Байроном, Шиллером и Гете. По легенде, Гете однажды передал Пушкину гусиное перо, которым он только что писал. Поэт сделал для него красный сафьяновый футляр и очень дорожил им.
Первое стихотворение Пушкина в немецком переводе появилось в 1823 году в поэтической антологии К.-Ф. фон дер Богра. Книга была снабжена примечаниями, в которых наиболее значительными пушкинскими произведениями были названы «Руслан и Людмила» и «Кавказский пленник», позволяющие поставить их автора «в один ряд с крупнейшими русскими поэтами». С середины 1820-х годов сведения о Пушкине стали уже регулярно появляться в немецких журналах. Подчеркивая масштаб таланта, его называли «русским Байроном» и «русским литературным феноменом». Благодаря стихотворным, прозаическим переводам и критическим статьям немецкая публика знакомилась с такими пушкинскими произведениями, как «Цыганы», «Бахчисарайский фонтан», «Полтава», «Евгений Онегин», «Боис Годунов», многими стихотворениями. Однако переводы, как правило, не отличались высоким качеством, а в печать часто попадали ошибочные сведения о Пушкине. Гибель поэта в 1837 году вызвала многочисленные отклики в немецкой прессе – от подробного изложения истории дуэли до рассуждений о значении Пушкина как народного поэта России. По словам современника, «в течение двух или трех недель все газеты <…> были им полны». В том же 1837 году с портретом Пушкина в Штутгарте вышла книга Г. Кенига «Русские литературные очерки», которая имела большой успех как в России, так и на Западе. Но не только литературная известность связывала Пушкина с Германией. Младшая дочь поэта Наталья Александровна, графиня Меренберг, с 1860-х годов и до самой смерти жила в Германии; ее правнучка Клотильда фон Ринтелен активно занимается популяризацией творчества Пушкина в Германии. Там действуют пушкинские общества, устанавливаются памятники поэту. Это свидетельствует об интересе немецкоязычной аудитории не только к Пушкину, но и ко всей русской литературе.
В лицейские годы Пушкин, в отличие от В. К. Кюхельбекера и А. А. Дельвига, не интересовался немецкой поэзией, хотя в круг его знакомых входило много людей, хорошо знавших немецкую литературу и философию: Н. М. Карамзин, В. А. Жуковский, П. Я. Чаадаев. Образы немцев в пушкинской поэзии этих лет чаще всего представляли собой комические стереотипы, маски с устойчивыми атрибутами (колпак, табак, пиво).В посленаполеоновской Европе влияние немецкой культуры стремительно возрастало. По окончании Лицея и в период Южной ссылки отношение Пушкина к немецким авторам изменилось, стало более дифференцированным. Если немецкие идиллики больше не привлекали его, то поэма-сказка К. М. Виланда «Оберон» (1780) помогла создать своеобразный лирико-юмористический стиль «Руслана и Людмилы» (1820). Поэт высоко ценил Л. Тика, Э. Т. А. Гофмана, Г. Гейне, чье творчество отвечало его пониманию романтизма. Их книги сохранились в библиотеке Пушкина. О представителях нравоучительной литературы – А. Лафонтене и А. Коцебу – Пушкин неизменно отзывался с насмешкой и воспринял убийство Коцебу в 1819 году студентом К. Зандом как возмездие за ретроградство писателя, поддержавшего «жандармскую» политику Александра I по отношению к немецкому обществу. Поэт видел, как много значат для его современников немецкая философия, немецкая музыка, немецкая драматургия. «Германская философия, – писал он, – особенно в Москве, нашла много молодых, пылких, добросовестных последователей, и хотя говорили они языком мало понятным для непосвященных, но, тем не менее, их влияние было благотворно и час от часу становится более ощутительно».
Величайшими представителями немецкой литературы Пушкин считал Шиллера и Гете. Поэт недостаточно хорошо знал язык, чтобы читать их в оригинале. С немецкой словесностью он знакомился по книге Ж. де Сталь «О Германии», содержащей подробный пересказ таких произведений, как «Гец фон Берлихинген» и «Фауст». Написанная Пушкиным в Михайловском и впоследствии опубликованная в журнале «Московский вестник», «Сцена из Фауста» стала наиболее значительным откликом на творчество Гете. «Фауст» повлиял также и на некоторые другие его разработки, впоследствии оставшиеся неосуществленными. В «Сценах из рыцарских времен» должен был фигурировать доктор Фауст как изобретатель книгопечатного станка, а в плане драмы «Папесса Иоанна» дочь бедного ремесленника, одержимая жаждой знания, становилась жертвой соблазнителя – «демона знания». Сходство с «Фаустом» было очевидно, и поэт отказался от реализации этого замысла. Пушкин старался поощрять интерес русских литераторов и читателей к творчеству Гете. В 1836 году он опекал и поддерживал молодого поэта Э. Губера, который, завершив перевод первой части «Фауста», уничтожил свой труд. Пушкин настоял на возобновлении работы, и в 1838 году книга – первый перевод «Фауста» на русский язык – была издана с посвящением Пушкину.В своих письмах и критических статьях Пушкин не раз упоминал немецких писателей и поэтов. В письме П. А. Вяземскому в 1825 году он сравнивал переводческий гений В. А. Жуковского с заслугами И. Г. Фосса, выдающегося переводчика Гомера, Вергилия, Шекспира. Во время работы над «Борисом Годуновым» он просил брата прислать ему «Драматические сочинения» Ф. Шиллера и «Драматургию» А. В. Шлегеля. В одном из писем А. А. Бестужеву Пушкин заявлял: «У одного только народа критика предшествовала литературе – у германцев». Не называя имени, он, без сомнения, имел в виду Г. Э. Лессинга, основоположника немецкой критики. В библиотеке Пушкина имелся французский перевод книги «История искусства древности» И. И. Винкельмана. Это сочинение поэт цитировал в наброске «О критике». С Германией связана и тема вольной университетской жизни, появляющаяся в стихотворных посланиях А. А. Дельвигу и Н. М. Языкову: друзья Пушкина Н. М. Языков и А. Н. Вульф были студентами Дерптского университета, одного из знаменитых университетов Германии.
В произведениях Пушкина часто фигурируют персонажи немецкого происхождения: Германн – в «Пиковой даме», петербургский «хлебник, немец аккуратный» – в «Евгении Онегине», землемер Шмит «в усах и шпорах» – в повести «Метель», генерал Андрей Карлович Р* – в «Капитанской дочке», московский сапожник Готлиб Шульц с семейством – в «Гробовщике» и пр. Большинство упоминаний о них окрашено тонкой и добродушной иронией, высвечивающей ряд характерных особенностей поведения, речи и облика людей разных сословий – военного, ученого, купца, мещанина.
Размышляя об отечественной культуре, Пушкин не раз ссылался на представителей культуры немецкой. Однако немецких авторов он крайне редко вводил в круг чтения своих героев. В поэме «Граф Нулин» перечислены только французские писатели и В. Скотт. В «Рославлеве», говоря о библиотеке отца Полины, рассказчик не называет ни одной немецкой книги. В «Евгении Онегине» Татьяне Лариной знакомы лишь «Страдания юного Вертера» Гете и «Валери, или Письма Гюстава де Линара…» лифляндской писательницы и приверженки мистицизма баронессы Ю. Крюденер, писавшей по-французски. Немецкий писатель и теолог И. Г. Гердер дополняет список тех, кого Онегин читал «без разбора». В связи с возможным будущим Ленского Пушкин упоминает «роман во вкусе Лафонтена», снабдив эти строки примечанием: «Август Лафонтен, автор множества семейственных романов». Перед роковой дуэлью Ленский открывает том Шиллера, да и вся немецкая «аура» пушкинского романа сосредоточена вокруг Ленского – бывшего студента Геттингенского университета, странствовавшего по Германии «под небом Шиллера и Гете».Многие из друзей Пушкина, встречаясь с западноевропейскими писателями, рассказывали о его поэтической славе. Первым пропагандистом пушкинского творчества в Германии был лицейский друг поэта В. К. Кюхельбекер, в начале 1820-х годов побывавший в Германии в качестве секретаря надворного советника А. Л. Нарышкина. Он много рассказывал о Пушкине популярному в то время немецкому поэту К.-А. Тигге и оставил ему переводы нескольких пушкинских стихотворений. В 1826 году Жуковский, посетив Гете, вел с ним беседу о Пушкине, ставшем в то время уже знаменитым поэтом. Кроме того, Гете мог слышать о русском поэте при дворе наследной герцогини Веймарской, великой княгини Марии Павловны, сестры Александра I и Николая I, а также от других своих посетителей. Много рассказывал Гете о Пушкине и Антон Дитрих, немецкий врач-невропатолог, лечивший Батюшкова и интенсивно занимавшийся изучением русской литературы. В библиотеке Гете, насчитывавшей несколько тысяч томов, было восемь русских книг. Среди них – «Кавказский пленник» Пушкина, изданный в 1824 году в Петербурге на русском и немецком языках, и брошюра Элима Мещерского, автор которой ставил Пушкина в один ряд с Байроном, Шиллером и Гете. По легенде, Гете однажды передал Пушкину гусиное перо, которым он только что писал. Поэт сделал для него красный сафьяновый футляр и очень дорожил им.
Первое стихотворение Пушкина в немецком переводе появилось в 1823 году в поэтической антологии К.-Ф. фон дер Богра. Книга была снабжена примечаниями, в которых наиболее значительными пушкинскими произведениями были названы «Руслан и Людмила» и «Кавказский пленник», позволяющие поставить их автора «в один ряд с крупнейшими русскими поэтами». С середины 1820-х годов сведения о Пушкине стали уже регулярно появляться в немецких журналах. Подчеркивая масштаб таланта, его называли «русским Байроном» и «русским литературным феноменом». Благодаря стихотворным, прозаическим переводам и критическим статьям немецкая публика знакомилась с такими пушкинскими произведениями, как «Цыганы», «Бахчисарайский фонтан», «Полтава», «Евгений Онегин», «Боис Годунов», многими стихотворениями. Однако переводы, как правило, не отличались высоким качеством, а в печать часто попадали ошибочные сведения о Пушкине. Гибель поэта в 1837 году вызвала многочисленные отклики в немецкой прессе – от подробного изложения истории дуэли до рассуждений о значении Пушкина как народного поэта России. По словам современника, «в течение двух или трех недель все газеты <…> были им полны». В том же 1837 году с портретом Пушкина в Штутгарте вышла книга Г. Кенига «Русские литературные очерки», которая имела большой успех как в России, так и на Западе. Но не только литературная известность связывала Пушкина с Германией. Младшая дочь поэта Наталья Александровна, графиня Меренберг, с 1860-х годов и до самой смерти жила в Германии; ее правнучка Клотильда фон Ринтелен активно занимается популяризацией творчества Пушкина в Германии. Там действуют пушкинские общества, устанавливаются памятники поэту. Это свидетельствует об интересе немецкоязычной аудитории не только к Пушкину, но и ко всей русской литературе.
Выставка проходит в Государственном музее А.С. Пушкина
с 16 по 28 августа
с 16 по 28 августа
(Пречистенка, 12/2, ст. м. «Кропоткинская»)
