Из воспоминаний Т.А. Мавриной о военной Москве 1941 года.

Из воспоминаний Т.А. Мавриной
о военной Москве 1941 года
 
Т. Маврина. Салют Победы в Москве«1941 год! Война изменила жизнь. Темой стала улица. На последнем холсте написала голубые воротники матросов с девицами на танцплощадке в ЦДКА. Писать маслом дальше уже не смогла: некогда, не на чем и нечем, перешла на карандашные рисунки в блокноте. Придумала цель − рисовать церкви. Влюбилась в них как в человека.

Я нашла свою новую тему не сразу. Как-то раз, проезжая по Сретенке, из окна автобуса я разглядела церковь XVII века, спрятавшуюся среди домов и заборов. Ее шатровая колокольня раньше стояла прямо на улице. Колокольни уже не было, да и церковь в любой момент могла погибнуть от бомбежек. Чем я могу помочь красоте? Надо скорее зарисовать все, что сохранилось в Москве, подумала я, пусть хоть на бумаге останется. Не подвела меня Сухарева башня, сказала, куда смотреть. Я стала чуть не каждый день ходить по Москве и потихоньку рисовать.

Заново открывала я для себя любимую еще со времен Нижнего, старую русскую архитектуру. В 1943 году, чтобы рисовать на улице, нужно было получать в МОСХе разрешение властей со всеми нужными печатями. Можно было рисовать подробнее, да и листы брать побольше, но бесстрашия не хватало. Исходила все возможные улицы, дальние края, чаще пешком. Моя мастерская, моя натура — улицы, земля, небо и, главное, церкви, древнерусская архитектура — все, что могло погибнуть от бомбежек. Всю войну рисовала Москву, скопилось очень много рисунков, акварельных и гуашевых, на пьющей краску серо-голубой бумаге или картонках.

Расскажу немного об этом времени. 1941 год в Москве — бомбежки, затемнение окон, фонари не горят, на дорогах и тротуарах белые полосы, чтобы ориентироваться в темноте. Еда в городе исчезла, в рыбном магазине только черная икра по 80 рублей кило, а на базаре картошка — тоже 80 рублей кило, но с бою. Оказалось, что есть икру большими порциями очень противно..., но и её скоро не стало. Добывали мороженую картошку и что придется.

По инерции ещё сохранилось хождение в гости, хоть угощение было очень убогое: котлеты из картофельной шелухи на вазелине, пирожное из кофейной гущи, чай с сахарином — но из самовара. От дома нашего друга искусствоведа Е. Гунста расходились в кромешной темноте. Светили лишь звезды на черном небе, большие, близкие, будто наклеенные.

Невиданная ранее красота города без огней с ночным небом. Можно было разглядывать и Млечный Путь, и все созвездия. Только рисовать нельзя.

Эвакуация опустошила город. В нашей коммуналке из 14 комнат и 38 жителей осталось только 4 жилых комнаты, 10 жильцов и кошка.

Рисовать в Москве начала потихоньку, незаметно. Первая церковь — красная, с золотой головкой — была загородная и находилась за Останкиным, заросшим в те годы лесными колокольчиками. Потом осмелела, и пошли улицы, сначала ближайшие, потом дальние. И все пешком! Часто наброски делала вслепую, водя карандашом по картонке в кармане пальто, потом в чужом подъезде дорисовывала по памяти и уже дома завершала дело красками и пером.

Рисовала запоем, каждый день. За два года 1942-1943 собралось много церквей, монастырей, старинных домов, Кремль зарисовала со всех сторон — сизифов труд! За годы рисования на улице очень сильно развилась память, стала вторыми глазами. А чтобы не заучивать наизусть, обязательно делала с натуры кроки».
 
Т. Маврина. Храм Василия Блаженного  Храм Василия Блаженного
 
«Золотая эра» в истории русского зодчества начинается со всемирно изве­стного храма Василия Блаженного — Собора Покрова,что на Рву, построенный в 1555— 1561 годах. Храм обетный, венчает память о победе над последним оплотом татарского ига — Казанским ханством. Понадобилось 100 лет борьбы, два похода Ивана Грозного: в 1547 и в 1549 годах, чтобы в 1552 году одержать полную победу, очень нужную стране.

 Царь ликовал и, задумав построить большой памятник, пригласил из Пскова лучших русских мастеров Барму и Постника. Строители, чувствуя, что настали другие времена, взяли за образец давнишнее народное деревянное храмостроительство и превратили его, с помощью иностранных навыков, в «каменное диво». Мастера воспользовались опытом строительства Дьяковской церкви (1529 г). Даже форма кипича одинаковая.

                Чтобы рисовать на Красной площади, нужно было особое разрешение властей. Рисовала Маврина храм много раз, больше всего ее привлекал западный престол — «Вход Господен в Иерусалим». «В народе весь храм называли Иерусалимом, признавая его недостижимое совершенство. В XVI и XVII веках им восхищались, а в XVIII решили, что это нечто восточное, татарщина, в XIX веке к нему были безразличны, и только в XX снова вернулись восторги.











 

Т. Маврина. Церковь всех Святых, на Соколе. 1944 г. Церковь всех Святых, на Соколе

У развилки Волоколамского и Ленинградского шоссе в пятнадцатом веке было село Святые Отцы, где в XVII веке была построена церковь Всех Святых, по которой село стали называть Всехсвятским. Село Всехсвятское принадлежало любимцу Петра I грузинскому царевичу Александру Арчиловичу. Потому в народе церковь Всех Святых иногда называют Грузинской.

В 1830 году через Всехсвятское прошло Петербургское шоссе. Но и раньше здесь пролегала большая торговая дорога из Твери. Шли и шли в Москву обозы с товарами. Ехали из Санкт-Петербурга получившие престол наследники — в Москву, в Кремль, на коронацию. Ехали большим поездом-караваном, с двором и гвардейским эскортом.
Останавливались в селе Всехсвятском, отдыхали перед торжественным въездом в Москву.
  
 
Т. Маврина. Храм Живоначальной Троицы в Троицком—Голенищеве. 1944 г. Храм Живоначальной Троицы в Троицком—Голенищеве

Если перейти Москву-реку по мосту Окружной железной дороги, то можно оказаться в живописнейшем месте — на Потылихе. Здесь речка Сетунь впадает в реку Москву, здесь заливные луга, рассеченные оврагами, а чуть дальше, к Воробьевым горам, на высоком обрывистом берегу Сетуни раскинулось старинное село Троицкое-Голенищево. Прежде это была резиденция митрополитов и патриархов. Как памятник древности остался здесь храм Живоначальной Троицы, построенный в 1647 году. Храм славен красотой и стройностью трехшатрового завершения.

Татьяна Алексеевна Маврина рассказывала: «Трехшатровую церковь на Потылихе я разыскала по подсказке Татьяны Григорьевны Цявловской — известного пушкиниста — на пустынном романтическом бугре. Рисовала ее, любуясь шатрами и пейзажами окраины Москвы».
  

Т. Маврина. Москва. Улица Сретенка. 1943 г. Сретенка

улица интересная, историческая, может вспомнить, как в 1395 Русь победила непобедимого Тамерлана, вызвав на помощь из Владимира чудотворную икону Божьей Матери. Сретение — встреча иконы с москвичами — состоялась на Кучковом поле, где ныне Сретенские ворота, а тогда от Кучкова поля шла прямоездная дорога на все города молодой Ростово-Суздальской земли. От этой встречи и пошло название улицы Сретенка. Татьяна Маврина: «И если творения Господа Бога я с помощью прошедшей в моей жизни французской школы часто корректировала и создавала свой мир, который, по-моему, был красивее божьего, то творения русского архитектурного гения я не переплюну. Каменные красавицы остаются непревзойденными»